Les Thibault/La Belle Saison/Chapit

Les Thibault/La Belle Saison/Chapitre I
< Les Thibault | La Belle Saison
Les Thibault ~ La Belle Saison
Chapitre I
Roger Martin du Gard Chapitre II ►

[ II-63 ]
CHAPITRE I

Les deux frères longeaient la grille du Luxembourg. La demie de cinq heures venait de sonner à l’horloge du Sénat.
— « Tu t’énerves », dit Antoine, que fatiguait, depuis un instant, le pas accéléré de Jacques. « Quelle chaleur ! Ça va finir par de l’orage. »
Jacques ralentit l’allure et souleva son chapeau qui lui serrait les tempes.
— « M’énerver ? Non, pas du tout ; au contraire. Tu ne me crois pas ? Je suis même étonné de mon calme. Voici deux nuits que je dors d’un sommeil de plomb. Au point que, le matin, j’en suis fourbu. Très calme, je t’assure. Et tu aurais dû t’épargner cette course : tu as tant d’autres choses à faire ! D’autant mieux que Daniel y sera. Oui. Crois-tu ? Il est revenu de Cabourg exprès, ce matin. Il vient de téléphoner pour savoir l’heure de l’affichage. Ah, pour ces choses-là [ II-64 ] il est d’une gentillesse… Battaincourt aussi doit venir. Tu vois que je ne serai pas seul. » Il tira sa montre. « Enfin, dans une demi-heure… »
« Ce qu’il est nerveux », pensait Antoine. « Et moi aussi, un peu. Pourtant, puisque Favery affirme qu’il est sur la liste. » Il écartait, comme il avait toujours fait pour lui, toute hypothèse d’échec. Il jeta vers son cadet un coup d’œil paternel, et fredonna, la bouche close : « Dans mon cœur…Dans mon cœur… » « Je ne peux plus me débarrasser de cette mélodie que la petite Olga chantonnait ce matin. C’est de Duparc, je crois. Pourvu qu’elle n’oublie pas de rappeler à Belin la ponction du sept. Dans mon cœur… na-na-na… »
« Et si je suis reçu », se demandait Jacques, « est-ce que j’en serai vraiment, vraiment heureux ? Pas autant qu’eux », se dit-il, songeant à Antoine et à son père.
— « Tu sais », fit-il, mû par un souvenir,« la dernière fois que j’ai été dîner à Maisons-Laffitte ? Je venais de finir les oraux, j’avais les nerfs en pelote. Alors, à table, voilà père qui me lance, avec son air, tu sais : “ Et qu’est-ce que nous ferons de toi, si tu n’es pas reçu ? ”
Il s’interrompit : un autre souvenir se jetait à la traverse. Il songea : « Comme je suis nerveux, ce soir ! » Il sourit et prit son frère par le bras :
— « Non, Antoine, ce n’est pas ça qui est extraordinaire. C’est le lendemain. Le lendemain de ce soir-là… Il faut absolument que je te raconte… Père m’avait chargé, puisque j’étais libre, d’aller pour lui à l’enterrement de M. Crespin. Tu te rappelles ? C’est là qu’il s’est passé une chose tout à fait incompréhensible. Je me trouvais en avance ; il pleuvait ; je suis entré dans l’église. Il faut dire que j’étais très agacé de perdre [ II-65 ] ma matinée ; mais, quand même, tu vas voir, ça n’explique pas… Donc, j’entre, et je me place dans un rang vide. Voilà qu’un abbé vient se mettre près de moi. Remarque qu’un grand nombre de chaises restaient libres ; et pourtant cet abbé vient se coller juste à côté de moi. Tout jeune, un séminariste sûrement, bien rasé, sentant le propre, l’eau dentifrice ; mais des gants noirs exaspérants ; et surtout un parapluie, un gros parapluie à manche noir qui puait le chien mouillé. Ne ris pas, Antoine, tu vas voir. Je ne pouvais plus penser à autre chose qu’à ce prêtre. Le nez dans son bouquin, il suivait l’office, en remuant les lèvres. Bon. Mais à l’élévation, au lieu de se servir du prie-dieu qui était devant lui, — j’aurais encore compris ça, — non, le voilà qui s’agenouille par terre, et qui se prosterne sur les dalles. Moi, au contraire, j’étais resté debout. Alors, en se relevant, il m’a aperçu, il a rencontré mon regard, et, ma foi, il a peut-être trouvé quelque chose d’agressif dans mon attitude ? J’ai surpris sur son visage une désapprobation pincée, avec un glissement des prunelles sous les paupières, — quelque chose de faussement digne, quelque chose d’exaspérant ! Tellement que… — Qu’est-ce qui m’a pris ? Je n’y comprends encore rien… — j’ai tiré de ma poche une carte de visite. j’ai griffonné dessus la chose, en travers, et je lui ai tendu la carte. » (Ce n’était pas vrai : Jacques avait seulement imaginé, à ce moment-là, qu’il pourrait faire ce geste. Pourquoi mentait-il ?) « Il a levé le nez : il hésitait ; j’ai dû… oui… j’ai dû lui mettre la carte dans la main ! Il y a jeté les yeux, il m’a regardé avec ahurissement, et puis il a glissé son chapeau sous son bras, il a pris doucement son riflard, et il a décampé… oui… comme s’il avait eu pour voisin [ II-66 ] un énergumène… Et moi aussi, ma foi, je n’ai pu y tenir, j’étouffais de colère ! Je suis parti, sans attendre le défilé. »
— « Mais… qu’est-ce que tu avais écrit sur la carte ? »
— « Ah, oui, la carte ! C’est idiot. Je n’ose presque pas le dire. J’avais écrit : Moi, je ne crois à rien ! Souligné ! Sur une carte de visite ! Est-ce bête !… Je ne crois à rien ! » Ses yeux s’arrondirent, et se fixèrent. « D’abord, est-ce qu’on peut jamais affirmer ça ? » Il se tut un instant, pour suivre des yeux un jeune homme en deuil, de mise impeccable, qui traversait le carrefour Médicis. « C’est stupide », reprit-il, la voix troublée comme s’il se contraignait à un aveu pénible. « Sais-tu à quoi je viens de penser, toute une minute ? Je me disais que, si tu venais à mourir, toi, Antoine, je voudrais porter un complet noir ajusté, comme celui de ce type qui s’en va, là-bas. J’ai même, un moment, souhaité ta mort, — impatiemment… Tu ne crois pas que je finirai dans un cabanon ? »
Antoine haussa les épaules.
— « C’est peut-être dommage », reprit Jacques. « J’essayerais de m’analyser jusqu’au dernier degré de la folie. Écoute. J’ai pensé à écrire l’histoire d’un homme très intelligent, qui serait devenu fou. Tous ses actes seraient insensés : et cependant il n’agirait qu’après de longues, de scrupuleuses réflexions, et il se conduirait, selon lui, avec une logique rigoureuse. Comprends-tu ? Je me placerais au centre même de son intelligence, et je… »
Antoine se taisait. Encore une attitude qu’il avait d’abord choisie, affectée, et qui, peu à peu, lui était devenue familière. Mais ses silences étaient si attentifs, que la pensée d’autrui, loin d’en être paralysée, y trouvait excitation.
[ II-67 ] — « Ah, si seulement j’avais le temps de travailler. d’essayer des choses », soupira Jacques. « Toujours ces examens. Et vingt ans déjà, c’est effrayant ! »
« Et ce nouveau clou qui pousse malgré la teinture d’iode », songea-t-il, portant la main à sa nuque, où le frottement du col irritait la pointe d’un furoncle.
— « Dis, Antoine », reprit-il, « à vingt ans, tu n’étais plus un enfant, toi ? Je me rappelle bien. Mais, moi, je ne change pas. Au fond, je me sens aujourd’hui le même qu’il y a dix ans. Tu ne trouves pas ! »
— « Non. »
« C’est vrai ce qu’il dit là », pensait Antoine : « cette conscience de la continuité, ou plutôt cette continuité de la conscience… Le vieux monsieur qui dit : “ Moi, j’adorais saute-mouton ”. Les mêmes pieds, les mêmes mains, le même bonhomme. Ainsi, moi, la nuit de ma peur, à Cauterets, cette colique ; et je n’osais pas sortir de ma chambre : c’était lui, exactement lui, le Dr Thibault… notre chef de clinique… Un type de valeur… », ajouta-t-il avec satisfaction, comme s’il entendait un de ses internes parler de lui.
— « Je t’agace ? » demanda Jacques. Il retira son chapeau et s’essuya le front.
— « Pourquoi ! »
— « Je vois bien : tu me réponds à peine, tu m’écoutes comme un malade qui a la fièvre. »
— « Pas du tout. »
« Si les bains d’oreille ne suffisent pas à faire baisser la température… », songea Antoine, évoquant le visage souffreteux d’un petit qu’on avait amené ce matin à l’hôpital. « Dans mon cœur… Dans mon cœur… nana-na-na… »
— « Tu t’es mis dans la tête que j’étais nerveux », [ II-68 ] continua Jacques. « Je te répète que tu te trompes. Tiens, je vais t’avouer quelque chose, Antoine : il y a des moments où… Oui ! où je souhaite presque de ne pas être reçu ! »
— « Pourquoi ça ? »
— « Pour échapper ! »
— « Échapper ? À quoi ? ».
— « À tout ! À l’engrenage ! À toi, à. eux, à. vous tous ! »
Au lieu de dire : « Tu déraisonnes », — ce qu’il pensait, — Antoine se tourna vers son frère et le considéra d’un œil scrutateur. — « Couper les ponts », continua Jacques. « Partir ! Oh, oui, partir, partir seul, n’importe où ! Et là-bas, je serais tranquille, je travaillerais. » Il savait qu’il ne partirait pas : il s’abandonnait avec d’autant plus de fougue à son rêve. Il s’était tu. Mais il reprit presque aussitôt, avec un sourire pénible :
— « Et, de là-bas, oui, peut-être, mais de là-bas seulement, je pourrais leur pardonner. »
Antoine s’arrêta :
— « Tu y penses donc encore ? »
— « À quoi ? »
— « Tu dis : leur pardonner. À qui ? Pardonner quoi ?… Le pénitencier ? »
Jacques lui jeta un mauvais regard, haussa les épaules et reprit sa marche. Il s’agissait bien de son séjour à Crouy ! Mais à quoi bon s’expliquer ? Antoine ne pouvait pas comprendre.
D’ailleurs, à quoi correspondait cette idée de pardon ? Jacques lui-même ne le savait pas au juste, bien qu’il se heurtât sans cesse à cette alternative : pardonner, ou bien, au contraire, exalter son ressentiment ; accepter, [ II-69 ] s’agréger, être un rouage parmi d’autres rouages ; ou bien au contraire, stimuler les forces de destruction qui s’agitaient en lui, se jeter, de toute sa rancune, contre… — il n’aurait su dire quoi — contre l’existence toute faite, contre la morale, la famille, la société ! Rancune ancienne, qui datait de son enfance ; sentiment confus d’avoir été un être méconnu, auquel étaient dus certains égards, et auquel, sans répit, tout le genre humain avait manqué. Oui, à coup sûr, s’il avait jamais pu s’évader, il l’aurait trouvé enfin, cet équilibre intérieur qu’il accusai

Результаты (русский) 1:

Тейлор / красивые сезон/Глава I< Тибо | Красивые сезонТибо ~ красивые сезон Глава I Roger Мартен дю Гар главы II ►[II-63]ГЛАВА IДва брата подкладке сетки Люксембурга. В половине пять часов просто поразили часы Сената.-' Вам нравится вам,' сказал Antoine, что устал, на мгновение, ускоренного Пас-де-Жак. «Когда тепло!» Это будет конец штурмом. »Жак замедляет темпы и снять шляпу он нажал его храмов.-' Раздражать меня? '' Нет, не на всех. на противоположности. Вы не верите мне? Я даже удивлен на мой покой. Здесь две ночи, что я спать спать свинца. Для того, что утром, я исчерпал. Очень тихо, уверяю вас. И вы должны избавить вас эта гонка: у вас есть так много других вещей, чтобы сделать! Все лучшее, что Daniel будет там. Да. Как вы думаете? Он вернулся из Экспресс Cabourg, сегодня утром. Просто позвоните, чтобы узнать время отображения. Ах эти вещи здесь [II - 64] это доброта... Battaincourt должен также прийти. Вы видите, что я не буду в одиночку. «Он вытащил его смотреть. «Наконец, в получасе езды... '. »«Что это нервное», подумал Antoine. «И я тоже немного. '' Однако поскольку Favery говорит, что это находится в списке. «Его прочь, как он всегда делал для него любую гипотезу отказа. Он взглянул на его младший отцовской глаз и напевал, закрыть рот: ' в моем сердце...». В моем сердце... ««Я больше не избавляюсь от этой мелодии, что мало Ольга пропел сегодня утром. A. Дюпарка является, я считаю. До тех пор, как он не забудьте напомнить Belin прокол семи. В моем сердце... na na-na... »«И если я успешно,» спросил Жак, "является то, что я действительно, действительно счастливы? '' Не столько, сколько их», сказал он сам себе, думая Antoine и его отца.-«Вы знаете», fit, движимый памяти» в последний раз я был ужин в Мезон-Лаффитт? '' Я только что закончил устные, я обмотанный нервы. Затем, за столом, здесь отец кто бросает меня с ее воздухом, вы знаете: «и вот, что мы будем делать для вас, если вы не получили?»Он остановился: другой памяти бросил себя на перекрестке. Он подумал: «как я нервничаю, сегодня вечером! Он улыбнулся и взял его брат под руку:-' Нет, Antoine, разве что экстраординарное. Это на следующий день. Последствия этой ночью... Важно, что я говорю вам... Отец поручил мне, потому что я был свободен перейти к его на похоронах г-н Crespin. Вы помните? Это совершенно непонятно вещь случилась. Я нашел себя заранее; Он был дождь; Я ходил в церковь. Надо сказать, что я был очень раздражен потерять [II - 65] мое утро. но, тем не менее, вы увидите, это не объясняет... Так что я иду, и я позиционировать себя в пустую строку. Это просто получить аббат около меня. Обратите внимание, что большое количество стульев по-прежнему бесплатно; и еще этот аббат просто приклеить рядом со мной. Как молодые семинарист наверняка хорошо бритые, чувство чистой, зубная паста воды; но раздражающей черные перчатки; и прежде всего зонтик, большой черный зонтик, что воняло мокрой собаки. Не смейтесь, Antoine, вы увидите. Я не мог думать о что-нибудь еще в этом священника. Нос в своей книге, он последовал за управление, помешивая губ. Хорошо. Но для того, чтобы расти, вместо того, чтобы использовать Генофлекторий, который был представлен ему, - я бы еще понять это, - нет, это кто стоит на коленях на земле, и кто prostrates себя на плитах. Мне, наоборот, я остался, стоя. Затем отметив, что он получил заметил, он встретил мой взгляд и, Боже мой, он возможно найти что-то агрессивный в мое отношение? Я удивлен на его лице ущипнул неодобрение, с переходом от Терн под веками, - что-то ложно достойное, то бешенство! Так много так что... - что это взял меня? Я не понимаю, но ничего не... - я вытащил из моего кармана визитную карточку. Я набросал на вещь, крест-накрест, и я протянул ему карту. «(Это было не так: Жак только представлял, в то время, он мог бы сделать этот шаг.) Почему это лежал там?) «Он поднял нос: он колебался; Я имел...... Да я имел его положить карты в руки! Он бросил глаз, он посмотрел на меня с недоумением, а затем он поскользнулся шляпу под руку, он осторожно взял его шпателем, и он детали... Да... как если бы он был сумасшедшим для соседа [II-66]... И мне тоже, моя вера, я не мог держать, я задыхался от злости! Я оставил, не дожидаясь парад. »-«Но... Вот что было написано на карточке?-"Ах, да, карте!» Это глупо. Я почти не осмелюсь сказать. Я писал: мне, я верю в ничто! Подчеркнул! На визитную карточку! Восток - это зверь!... Я верю в ничто! «Его глаза arrondirent и поселились. «Во-первых, это можно сказать когда-нибудь? '' Он молчал момент, чтобы следовать за глаза молодой человек в трауре, от безупречной реализации, которая пересекла перекресток Медичи. «Это глупо», он пошел на, голос нарушается как если бы оно переносится на болезненные исповедь. «Вы знаете, что я просто подумал, одну минуту? Я сказал себе, что если вы пришли, чтобы умереть, вы, Antoine, я носить черный полностью корректируются, как то, что уходит, там. У меня же, момент, вы хотите, чтобы ваша смерть, - вперед... Вы не думаете, что я закончусь в сарай? »Antoine пожала плечами.-' Это может быть повреждение,» сказал Жак. «Я хотел бы попробовать проанализировать меня до последней степени безумия. Прослушать. Я думал написать историю очень умный человек, который стал бы сумасшедший. Все его действия будет бессмысленной: и он будет действовать только после долгого, тщательного размышления, и было бы, по его словам, с строгой логикой. Вы понимаете? Я бы место в центре его интеллект и я... »Antoine молчал. До сих пор отношение, что он сначала решил, назначен, и, мало-помалу, ставший его знакомые. Но его молчания были так внимательны что мысли других, отнюдь не будучи парализованной, было волнение.[II-67] - Ах, если бы только я имел время для работы. чтобы попробовать вещи, «вздохнул Жак. «Всегда эти обзоры. И двадцать лет уже, это страшно! »«И этот новый гвоздь, который растет несмотря на настойку йода,» мысли, руку на его шее, где трение шейки матки раздраженной кончик кипения.-«Dis, Antoine", он пошел на,» в двадцать, вы уже не ребенок, вы? '' Я хорошо помню. Но, меня, не изменяются. В принципе я чувствую себя сегодня так же, как десять лет назад. Вы не можете найти! »-«№»«Это правда что написано там», подумал Antoine: «это сознание непрерывности, или скорее эта непрерывность сознания...». Старый джентльмен, который сказал: «я, я любил чехарда». Же ноги, же руки, тот же парень. Так, мне, ночь моего страха, Котертеса, это колики; и я не получить из моей комнаты: это был именно он, доктор Thibault... наш руководитель клиники... Тип значения... », добавил он с удовлетворением, как если бы он услышал один из его внутреннего говорить о нем.-' Я вас раздражает? "спросил Жак. Он удален шляпу и вытер лоб.-' Почему!»-' Я вижу: вы едва ответить мне, ты меня слышишь как пациент, который имеет лихорадки. ''-' Не на всех.»«Если ухо бани не достаточно, чтобы снизить температуру...» », Сонгеа Antoine, вызывая болезненный лицо немного сегодня утром доставлен в больницу. «В моем сердце...». В моем сердце... Нана na-na... »-' Вы положить в голову, что я нервничал», [II - 68] продолжение Жак. «Я повторяю вам что вы не правы. Эй, я хочу признаться, что-то, Antoine: есть моменты, где... Да! где я желаю почти не получил! »-' Почему ca?»-' Бежать!-' Бежать? '' Что? ».-«Всё!» Передач! Для вас, чтобы их, чтобы всех вас! »Вместо того чтобы сказать: «Вы déraisonnes», - что он думал, - Antoine повернулся к брату и правили глаза. -«Cut мосты,» продолжал Жак. «Go!». Ах да, идти, оставить в покое, в любом месте! И там, я хотел бы быть тихий, я хотел бы работать. «Он знал, что он не оставит: он был заброшен с даже больше страсть к своей мечте. Это был ЕП. Но он возобновил почти сразу же, с болезненным улыбкой:— ' И оттуда, да, может быть, но там только, я мог бы простить их. ''Antoine остановился:-' Вы думаете так еще? ''-«Что?»-' Вы говорите: простить их. '' Для кого? Прости что?... Исправительного учреждения? »Жак бросил ему плохо выглядеть, пожал плечами и возобновил его марта. Это был его пребывания в круи! Но что хорошего можно объяснить? Antoine не мог понять.Кроме того какова эта идея прощения? Жак, сам не знаю точно, хотя она heurtât когда-либо для этот альтернативный вариант: Простите, или же, наоборот, чтобы возвысить его обиды; Примите, [II - 69] совокупный, быть винтиком среди других выработок; или же наоборот, стимулируют сил разрушения, что хлопающий в его, течет, все его злобу... - он знал бы сказать ничего - против готовых существование, мораль, семьи, общества! Древняя злоба, который от его детства; чувство путают были непонятое существо, которое было из-за некоторых отношениях и который, без передышки, все человечество не удалось. Да, конечно, если он никогда не смог бежать, он бы нашел он наконец, этот внутренний баланс что он accusai

Результаты (русский) 2:

Тибо / La Belle Saison / Глава I
<Тибо | La Belle Saison
Тибо ~ La Belle Saison
Глава I
Роже Мартен дю Гар Глава II ► [II-63] ГЛАВА I Два брата побежал вдоль сетки Люксембурга. Половина пять часов только ударил часы в Сенате. - "Вы злитесь," сказал Энтони, а устал от момента ускоренный темп Жак. "То, что тепло! Это в конечном итоге в бурю. "Жак замедляет темп и приподнял шляпу сжимая виски. -" Я взволнован? Нет, не на всех, Напротив. Вы мне не верите? Я даже удивлен, на мой спокойствия. Две ночи я сплю глубоким сном. В тот момент в первой половине дня, я устала. Очень тихий, я вас уверяю. И вы должны иметь свободное вам эту гонку: у вас есть так много других вещей, чтобы сделать! Все лучшее Даниэль будет. Да. Есть ли у вас? Он вернулся Кабург выразить утром. Он просто позвонил, чтобы сказать время проводки. Ах, для тех вещей, [II-64] это доброта ... Battaincourt также должны прийти. Вы видите, я не будете одиноки. "Он вынул часы. "Наконец, через полчаса ..." "То, что он нервничает," думал Антуан. "И я тоже, немного. Тем не менее, поскольку Favery говорит, что это находится в списке. "Он ушел, как он всегда делал для него, любой случай отказа. Он посмотрел в сторону своего младшего отцовской взгляд и напевал, рот на замке: "В моем сердце ... В моем сердце ..." "Я не могу избавиться от этой мелодии, которые мало Ольга пела этим утром. Это Duparc, я думаю. При условии, что она не забудьте напомнить Белин прокол сентября Мое сердце ... на-на-на ... "" И если я успешно, "Жак спросил себя," я действительно являюсь , на самом деле счастливы? Не так много, как их, "сказал он себе, думая, Энтони и его отцом. -" Ты знаешь, "сказал он, движимый памяти" в последний раз я обедал в Мезон-Лафит? Я только что закончил устные, я имел в дрожь. Таким образом, в таблице, что дает мне отца, с его воздухом, вы знаете,: "А что мы будем делать с вами, если вы не получили? "Он замолчал другой памяти текла к кресту. Он подумал: "Как я нервничаю сегодня! "Он улыбнулся и взял брата за руку -" Нет, Антуан, это не то, что необычно. Это на следующий день. На следующий день после той ночи ... Это абсолютно необходимо, чтобы я вам скажу ... Отец поручил мне, так как я был свободен, чтобы пойти на это на похоронах г-Crespin. Запомнить? Там он случайно что-то совершенно непонятно. Я был впереди; шел дождь; Я вошел в церковь. Я должен сказать, что я был очень раздражен потерять [II-65] мой утренний; но, по-прежнему, вы увидите, что не объяснить ... Так я иду, и я ставлю себя в пустой строке. А вот священник получить рядом со мной. Обратите внимание, что многие стулья были свободны; и еще этот священник просто придерживаться прямо мне. Все молодые семинарист, безусловно, чисто выбритый, пахнущий чистый, жидкость для полоскания рта; но раздражает черные перчатки; и особенно зонт, большой черный зонтик ручки, что воняло мокрой собаки. Не смейтесь, Антуан, вы увидите. Я не мог думать ни о чем, кроме священника. Нос в своей книге, он последовал в офис, шевеля губами. Хорошо. Но высота, вместо использования аналой перед ним, - я бы это понял еще - нет, вот он стоит на коленях на земле, и пал ниц на каменных плитах. Я, наоборот, я остался стоять. Затем, поднявшись, он увидел меня, он встретил мой взгляд, и, ну, он, возможно, нашли что-то агрессивное отношение в моей? Я слышал, щепотку на лице неодобрение со сдвигом глаз под веками, - ложно-то достойное, то бешенство! Настолько, что ... - Что заставило меня? Я даже не понимаю ... - Я вытащил из кармана визитную карточку. Я написал выше вещи поперек, и я вручил ему карточку. "(Это было не так: Жак только себе в то время, он мог бы сделать этот жест Почему врет.?)" Он посмотрел: он колебался; Я был ... да ... Я его положил карточку в руках! Там посмотрел, он посмотрел на меня в недоумении, а потом он поскользнулся шляпу под мышкой, он осторожно взял ее riflard и он сбежали ... да ... как будто он был сосед [II -66] маньяк ... И я также, моя вера, я не выдержал, я задыхался от гнева! Я оставил, не дожидаясь парада. "-" Но ... то, что вы написали на карте? "-" Ах, да, карта! Это глупо. Я вряд ли осмелятся сказать. Я написал: Я верю в ничто! Подчеркнул! На бизнес-карте! Как глупо! ... Я верю в ничто! "Ее глаза расширились, и смотрел. "Во-первых, не мы можем сказать, что никогда не? "Он сделал паузу, глаза, чтобы следовать молодой человек в трауре, безупречный макет, пересечения перекрестка Медичи. "Это глупо," сказал он, встревоженный голос, когда он вынужден болезненный признание. "Вы знаете, что я просто подумал, что из всего минуту? Я думал, что, если вы умрете, вы, Антуан, я бы носить черный костюм регулировать, например, тот парень, который идет туда. Я даже на мгновение хотите свою смерть - посмотрите ... Вы не думаете, что я в конечном итоге в сарае? "Энтони пожал плечами. -" Это, пожалуй, жаль, "сказал Жак. "Я хотел бы попробовать проанализировать меня до последней степени безумия. Слушайте. Я думал написать историю про одного очень умного человека, который бы сошел с ума. Все его действия были бы бессмысленны, и все же он будет после долго, скрупулезно мысли, и он будет, сказал он, со строгим логики. Вы понимаете? Я бы на месте себя в центре его интеллекта, и я ... "Антуан молчал. Другой отношение, что он впервые выбрали, пострадавших, и которая постепенно стала знаком с ней. Но его молчание было так внимательны, что мысли других, далеко не парализована, там было волнение. [II-67] - "Ах, если бы только у меня было время для работы. попробовать вещи, "вздохнул Жак. "Всегда эти отзывы. И двадцать лет назад, это страшно! "" И эта новая ноготь растет, несмотря на настойкой йода, "подумал он, положив руку на его шее, где шейки трения раздражало кончик кипения. -" Эй, Энтони ", пошел не -это ", в двадцать, вы больше не ребенок, вы? Я хорошо помню. Но я не буду менять. В принципе, я чувствую то же самое сегодня, как это было десять лет. Не кажется ли вам! "-" Нет. "" Это правда, что он говорит здесь, "думал Антуан," что осознание преемственности, или, вернее это непрерывность сознания ... старый человек, который сказал: "Я любил чехарду". Те же ноги, те же руки, тот же человек. Так мне в ночь моего страха, в Котре, это колики; и я не решился оставить свою комнату: это он, точно он, доктор Тибо ... наш клинический директор ... Один тип значения ... "добавил он с удовлетворением, как будто он услышал Внутренний разговор о нем. - "Я вас раздражать? "Отвечая на вопрос, Жак. Он снял шляпу и вытер лоб. - "Почему? "-" Я вижу: вы просто ответить мне, ты слушаешь меня, как пациента, который имеет лихорадку. "-" Вовсе нет. "" Если ухо ванны не достаточно, чтобы понизить температуру ... "думал Антуан, ссылаясь на небольшой болезненным лицом, который был доставлен в больницу сегодня утром. "Мое сердце ... Мое сердце ... нана-на-на ..." - "Ты получил в голову, что я нервничал," Жак-прежнему [II-68]. "Я говорю вам, что вы ошибаетесь. Вот, я, признаюсь, кое-что, Антуан: Есть моменты, когда ... Да! Я почти хочу не получил! "-" Почему? "-" Чтобы избежать! "-" Побег? Что? . "-" Для всех! В передаче! Для вас,. им. вы все! "Вместо того, чтобы сказать:" Вы говорите глупости, "- подумал он, - Антуан повернулся к брату и считается испытующий взгляд. - "Cut мосты", продолжал Жак. "Go! О, да, идти, идти в одиночку, в любом месте! И там, я бы тихо, я буду работать. "Он знал, что он не хотел уходить: он отдался со всей страстью более к своей мечте. Было тихо. Но почти сразу же он возобновил, с болезненной улыбкой - "А оттуда, да, может быть, но там просто, я мог простить их. "Антуан остановился: -" Так вы думаете, там еще? "-" Что? "-" Вы говорите: прости им. Кто? Простите, что? ... Пенитенциарной? "Жак дал ему неодобрительный взгляд, пожал плечами и продолжил свою прогулку. Это было приятно остановиться в Crouy! Но то, что объяснение? Антуан не мог понять. Кроме того, что соответствовало идею прощения? Сам Жак не знаю точно, хотя он постоянно heurtât эту альтернативу: прощать или, наоборот, возвысить свою обиду; принять [II-69] агрегат, быть винтиком среди других выработок; или наоборот, стимулируют разрушение сил, которые были помешивая, прыгать, все его злоба против ... - он не мог сказать, что - против существования Готовые против морали, семьи, общество! Старый обиды, которой от его детства; смутное ощущение того, что существо непонятым, которые были из-за некоторых отношениях, и которые, без передышки, вся человеческая раса не смогла. Да, конечно, если он никогда не был в состоянии бежать, он нашел бы наконец, этот внутренний баланс, который обвинил его

Результаты (русский) 3:

В Thibault/красивый сезона/глава I
< Thibault | красивый сезона
в Thibault ~ красивый сезона
Глава I
<в> Роджер Мартин du Gard Глава II версия для печати прошлом месяце [  II-63   ]
глава I

братья пластмассовыми сетке Люксембурга. В течение пяти часов прибыли из звонка с часами в сенате.
- "ты стал злой", говорит Антуан, что благоприятным моментом, поскольку в момент,Не ускорить, Жак. "Что такое тепло! Оно будет готово в шторм. "
Жак замедляет темпы и поднял его Red Hat, обнимали храмы.
- "активируйте меня? Нет, не на всех, как раз напротив. Вы не верите мне? Я даже поражены моего спокойствия. Здесь представлены два ночи, что я сплю в режиме ожидания свинца. В точку, что в первой половине дня, я исчерпал органов. Очень тихий, я заверяю вас.И вы должны были избавлены от тебя расы: ты так много других вещей! Тем лучше, что Даниэль там будет. Да. Не кажется ли вам? Это доход от Cabourg express, сегодня утром. Он только что вызов найти время на дисплее. Ah, за те вещи [  II-64  ] это доброта ... Battaincourt также должен быть установлен. Вы не увидите, что я не одинок. "Он убит его показывает. И наконец,В течение получаса ... "
" что он нервную ", мысли Антуан. "И я тоже. Тем не менее, поскольку Favery заявляет, что она находится в списке. " Он толкнул в сторону, так как он всегда делала для него, любой гипотезы. Он бросил в сторону своего младшего брата одного взгляда отца, и fredonna, рот закрыт:"В моем сердце ... в моем сердце ... " "Я уже не может избавиться от этой мелодией, малых Ольга chantonnait сегодня утром. Это Duparc, я считаю. При условии, что он не забудет напомнить Belin прокол семи. В моем суда ... na-na-na ... "
" и если я получил ", интересуется Жак, "это, я хотел бы быть очень, очень рад? Не столь существенный, как их ", говорит, что он,Мышление Антуан и его отца.
- "Вы знаете", - он, ведомый в памяти," в последний раз я был ужин Maisons-Laffitte ? Я только что по окончании устного, я, нервы в мяч. Затем, отец которого я, с ее воздушных, вы знаете: "и вот, что мы сделает из тебя, если ты не получил? "
Он прекращается: еще одна память сбрасывается на поперечине.Он мечтал: "Как я нервная, сегодня вечером! "Он улыбается и принял его брата arm :
- "Не, Антуан, это не ca, чрезвычайный характер. Это на следующий день. На следующий день после ночи ... абсолютно необходимо, чтобы я te сообщает ... отца мне нагрузки, поскольку я был с ним на похоронах г-н Орлову. Ты remindest?, где он является не одно совершенно непонятно. Я был заранее, и шёл дождь; я между в церкви. Необходимо сказать, что я был очень раздражен потерять [  II-65  ] моя утром; но, даже если это так, вы будете видеть, не могу не объясните ¦ таким образом, я могу войти, и я в пустой. Он заключается в том, что "Эббот поставляется положить около меня.Обратите внимание на то, что большое количество стульев по-прежнему остается свободным; и тем не менее это Эббот поставляется для вставки рядом с меня. Любой молодой человек, видел конечно, а также новогодних елок, запах чистой, но вода зубная паста; но перчатки черные мучительными ; и особенно зонт, а большой зонт на черный ручка жабы вымерли, мокрые собаки. Не RIS, Антуан, вы собираетесь см. раздел.Я не мог больше не подумайте ничего к этому священнику. В нос в его книге, он внимательно следил за управление, помешивая в губы. Хороший. Но с высоты, вместо того, чтобы использовать просил-Бога, который был до него, - я бы понял еще не ca, - не, на коленях по земле, и которые не пали ниц на дольки. Мне, наоборот, я был оставлен. Затем, путем мобилизации,Он дал мне возможность предварительного просмотра, он встретился с моим взором, и моя вера, она, возможно, располагает найти что-то резкое в моей позиции? Я был удивлен его столкнуться с неодобрение пережат, сдвиг в одно одно под джип, - что-то ошибочно достойный, что-то меня бесит! Таким образом, что ¦ - Что это такое, мне?Я не могу понять еще ничего ... - я вынуть из моего кармана карту для посещения. Я им прочтет на вещь, и я нажал карты. " (Это было не верно: Жак, можно только представить, что на этот раз он может сделать этот шаг. Почему он лежа?) "он отказался в нос: он не склонен я ... да ... Я ему вставьте карту в руки!Есть в глаза, он посмотрел на меня с скуку, а затем он вывихнул red hat под его руку, он осторожно riflard, и давлению своих противников?, ¦ да ... как если бы он был для соседа (  II-66  ] щупальце ¦ и мне также, моя вера, я не смог воспользоваться, они душили меня в гневе! Я участник, без ожидания для парада. "
- " ... что это такое что ты написал на карте? "
- "Да, да, на карту! Это высокий радиационный фон. Я не смею почти не рассказать. Я написал: Мне, Я не считаю необходимым в ничто! Подчеркивает! В бизнес-карте! Это чудовище !- ¦ Я считаю в ничто! " Его глаза arrondirent, и бас-гитарист. "Во-первых, - это то, что мы никогда не сможем сказать не могу? " Он хранил молчание, с глазами молодого человека в скорби, размещения очень чистые,, пересекших границу Carrefour ди Медисис. "Это глупо", пели, голосовой страдающей, если он принужден болевой прием. "Знаете ли вы, что такое я просто мысли, целом минуту? Я говорил о том, что, если вы приехали в твоего, Антуан, я хотел бы довести до полной черный регулирует, что из этого типа, который идет вниз. Я даже один раз, хотел бы ta смерти,- С нетерпением ждать ... вы не считаем, что мне будет готово в хат? "
Антуан нажала на плечи.
- "возможно, жаль", исключил Жак. "Я бы анализируют меня вплоть до последней степени безумия. Слушать. Я думал писать историю очень умный человек, которые стали бы сумасшедшим. Все его акты могут быть глупцом: и тем не менее она будет действовать только после длительного,скрупулезного отражения, и она будет, по его словам, с жесткой логикой. Вы понимаете? Я хотел бы инвестировать в самом центре его разум, и я ... "
Антуан сидел тихо. По-прежнему представляет собой подход, который он впервые выбран, назначен, и который, постепенно, он стал знаком. Но его отключает звук настолько внимательным, что мысли других, до сих пор не быть парализована,В радость.
[  II-67  ] - "Ah, если бы я только время работы. пробовать вещи ", он дескать Жак. "Всегда эти обзоры. И двадцать лет уже, это помогало! "
" и этот новый гвоздь, несмотря на ную настойку йода", мечтал он, заложить в руки на его шее, или трение col был установлены пиратские наконечника до кипения.
- "сказать, Антуан ", Санг-его,"В двадцать лет, и ты уже не ребенок, тебе? Я хорошо помню. Но, меня, я не изменяются. В нижней части, я сегодня такой же, как и десять лет назад. Вам не найти! "
- "Не. "
" правда что он здесь ", мысли Антуан: "это осознание преемственности, или, скорее это непрерывность сознания ... старый джентльмен, который говорит: "Я, я любил прыгает-овцами".То же ноги, то же руки, то же Бономм против Генерального секретаря. А также, я, в ночь на моем страха, в на, это colonic ; и я не осмелился выйти из моей комнаты: именно он, ведь именно он, д-р Thibault ... глава нашего клиника ... стоимость тип ... ", он добавил, что если он один из его внутренних поговорить о его.
- " я shrilled тебе? " Спрашивает Жак.Он снял шляпу и протирать спереди.
- " Почему! "
- "Я см. А также: ты ответ меня до смерти, вы меня слышите как пациента, который имеет лихорадки. "
- "не на всех. "
", если в ванной комнате уха недостаточно для снижения температуры ... ", мечтал Антуан, пробуждающие в санаторных условиях небольшим, так что мы приняли сегодня утром в больнице."В моем сердце ... в моем сердце ... Нана-na-na ... "
- "Ты в головке, я была нервной ", [  II-68  ] Continua Жак. "Я хотел бы повторить, что вы не правы. Я хотел бы признаться что-нибудь, Антуан : есть моменты или ¦ да! Или я хотел бы почти не может быть получен! "
- " Почему? "
- " бежать! "
- " побег? На что? " .
- " все!На передачу! Для тебя, для них, для всех вас! "
Вместо того, чтобы сказать: "Вы полностью не ухудшилось", - что он думает, - Антуан повернут в его брат и соображения глазом счетчиков. - "Мосты", альянса Continua Жак. " От! Да, да, от, от одного, в любом месте! И здесь, я хотел бы быть тихой, я бы заработать. "Он знал, что он не ходят.Он отказался от себя с еще более великолепно с его мечтой. Он был ты. Но он возобновил почти сразу же, с болезненной Smile :
- " и, что, да, возможно, но не только, я могла бы простить им. "
Антуан по-прежнему :
- "Tu y расходов по-прежнему? "
- "что? "
- " я невинна: простить им. Кто? Простите что?... пенитенциарной? "
Жак бросили его плохой рядом, нажала на плечи и возобновил его рынок. Она была хорошей его пребывания в Crouy! Однако то, что нужно - это не объяснить? Антуан не может понять.
в других местах, что этой идея прощения? Жак сам не знает о справедливых, хотя она является heurtât постоянно на этот вариант: простить, или, наоборот,Alesi его возмущение; согласиться, [  II-69  ] если совокупная, быть винтиком в работе; или наоборот, стимулирование сил уничтожения, волнистых в него, не бросайте, обижаться, против ¦ - он был бы su сказать ничего, - против существования каких-либо, против моральных, семьи, общества! Старых обид, которая восходит к его детства;Чувствовать стыд в игнорироваться, которые были вызваны в некоторых отношениях, и которые, без передышки, всего человечества, не хватает. Да, разумеется, если он никогда не сможет бежать, он бы найти наконец, это внутреннее равновесие, что он accusai