TOUS LES MATINSTous les matins, à s

TOUS LES MATINS

Tous les matins, à sept heures précises, le réveil de Papa faisait entendre sa petite sonnerie grelottante.Papa ouvrait un œil, puis l’autre, s’étirait, bâillait, embrassait Maman sur la joue, se levait en titubant un peu, retenant d’une main ses pantalons de pyjama, et frappait au mur de ma chambre.
– Il est sept heures! criait-il.
Comme si je ne l’avais pas deviné!..
Il attendait quelques instants, pendant les quels j’émergeais douloureusement du som-meil. Puis il criait de nouveau, à travers la porte:
– Tu as entendu, Robert?
– J’avais entendu, hélas!
– Voilà! répondais-je. .
Et, atteignant sur la descente de lit une de
mes babouches, je la ra clais contre le parquet pour faire croire que je venais de me lever.
– Enfin! disait Papa, rassuré.
Il revenait vers sa table de nuit, y prenait une rustine de “corned plaster”, qu’il appli-quait soigneusement sur son petit orteil. Il attei¬gnait alors sous son lit ses deux petits haltères et commençait ses mouvements respiratoires:
– Une ... deux!... Une deux!... Une …
Il s’interrompait pour crier, à mon intention:
– Alors... Je ne t’entends pas!
Le quart d’heure de culture physique familiale était l’un de ses bons moments de la journée.
Je me hâtais, toujours couché, d’inspirer et d’expirer avec un bruit de soufflet de forge, susceptible d’être entendu à travers la porte:
– Mm... Pff! .. Mm ... Pff!...
– Pas si vite, pas si vite! protestait alors Papa, pour la forme, mais on devinait à sa voix qu’il était ravi.
Nous utilisions ensuite le lavabo, en file infinie. Papa faisait sa toilette le premier. Il se rasait avec un “sabre”. Et tandis qu’il procédait à cette dangereuse opération, il répétait à mi-voix une phrase, toujours la même:
– Ce sont ces vieilles chaussettes qui sèchent, disait une duchesse de vieille souche ...
Paroles sibyllines, qui s’expliquaient dès qu’on savait que Papa avait eu dans sa jeunesse un défaut de prononciation, dont il s’était débarrassé à force d’exercices opiniâtres, renouvelés de Démosthène1.
Sans doute à cause de cela, le célèbre orateur grec était son maître et son dieu ... “Quand vous rencontrez une difficulté, avait-il l’habitude d’énoncer, dites-vous simplement: que ferait Démosthène s’il était à ma place?...”
Entre-temps, Maman s’était levée, et nous prenions tous les trois notre petit dé jeuner – pain, beurre et café noir – dans la salle à manger.
– “... Région parisienne. – Temps beau mais lourd avec des nuages passagers. Température maximale supérieure à 25°...” nasillait la radio ...
Et Maman, poète, ajoutait:
– Les nuages sont merveilleux, ce matin.
Papa, pratique, concluait alors:
– Tu as raison, je vais prendre mon parapluie.
Venait ensuite la cérémonie de l’heure exacte.
– “Au quatrième top”, annonçait la radio ...
Mon père, qui avait un œil fixé sur sa montre et l’autre sur le cadran de la pendule, les mettait à l’heure toutes les deux. Alors seulement, il consentait à s’asseoir, et trempait machinalement ses tartines tout en parcourant le journal.

Les nouvelles politiques avaient le don, chaque matin, de le remplir d’une allègre amertume:
– Il y a des canailles que je me ferais une joie de mettre en prison, l’entendions-nous murmurer.
– Tu as bien raison, répondais-je.
– Tiens! disait Papa, étonné. Pour une fois nous sommes d’accord.
Ce n’était pas vrai, bien entendu. Nous ne parlions pas de mêmes canailles, voilà tout. Papa était un ancien anarchiste devenu conservateur en attrapant la cinquantaine. Et j’étais sans doute un futur conservateur qui me croyais anarchiste parce que j’avais vingt-trois ans et pas encore mal au foie. Quant à Ma¬man, ses opinions étaient très personnelles. D’une indiffé¬rence olym¬pienne en ce qui concernait la lutte des classes et l’avenir de la démocratie, elle votait pour les candidats qui lui avaient fait la meilleure impression. La couleur de leurs yeux avait beau¬coup plus d’importance pour elle que leur programme.
Maman détestait que nous parlions politique au petit déjeuner.
– Servez-vous, tenez, cela vaudra mieux! grondait-elle.
Mais c’était elle qui nous servait. Elle trônait, telle une cais¬sière de café, distribuait les tartines, veillait au sucre, au beurre, et à ma façon de manger.
– Robert, tiens-toi droit, me disait-elle.
Ou bien:
– Ton pauvre frère, lui, ne se jetait pas sur le sucre comme la pauvreté sur le monde.
Mon pauvre frère!... Ah! elle ne me permettait pas de l’ou¬ l’ou¬blier, mon frère Paul, décédé à l’âge de quatre ans.
Mais Papa avait fini de manger. Il pliait sa serviette de table, mettait sous son bras gauche sa serviette en cuir, posait sur sa tête son chapeau noir à bord roulé ... Lui et moi embrassions Maman, chacun sur une joue, et nous partions, lui pour Sainte-Beuve à Auteuil2, moi pour le cabinet Turpin, boulevard Hauss¬mann, près de Saint-Lazare3.
Maman se mettait alors à sa table de travail, et se plongeait dans ses traductions. De temps à autre, elle relisait une phrase à haute voix.

D’après Jean-Paul Le Chanois et Marcel Aymé,
Papa, Maman, la Bonne et Moi

1 Démosthène (384-322 av. J.-C.) est un homme d'État athé¬nien, l'un des plus grands orateurs attiques. Ses problèmes d'élo¬cution lui valurent le surnom de “bègue”, défaut qui, dit la légende, le con¬trai¬gnit à s'entraîner à parler avec des cailloux dans la bouche.
2 Auteuil – le quartier de Paris
3 Saint-Lazare – la gare à Paris

Результаты (русский) 1:

КАЖДОЕ УТРОКаждое утро, в семи конкретных, пробуждение папа был услышать его небольшой тряски рингтон.Папа открыл один глаз, затем другой, вытянутыми, bâillait, поцеловал в щеку, Роза в шатается немного, мама, держа штаны пижамы с одной стороны и врезался в стену в моей комнате. -Это семь часов! плакал.Как будто я не догадался!...Он ждал несколько минут, во время которой болезненно сом meil я. Опять же кричать через дверь:-Вы слышали, Роберт?-Я слышал, увы!-Это! ответил я. .И на кровати в происхождение от Мои Тапочки, я РА претензии против в прокуратуру чтобы заставлять поверить, что я бы просто встать.-Наконец! сказал Папа, успокоил.Он вернулся в свою тумбочку, там был патч «засоленая штукатурки», что он app Кувейт тщательно на его мизинец. Он attei¬gnait потом под его кровать небольшой две гантели и начал ее дыхательных движений:-1... 2!... Один из двух!... Один...Он прервал Крик в мои намерения:-Тогда... Я не слышу вас!Четверть часа семьи физической культуры был одним из ее моментов дня.Я улучшил себя, всегда лежал, чтобы вдохновить и истекает с кузнице мехи, вероятно, будет услышан через шум дверь: -Мм... ПФФ!... Мм... ПФФ!...-Не так быстро, не так быстро! Тогда протестовали папа, для формы, но одна роль для его голос он был доволен.Затем мы используем уборная, в бесконечных файл. Папа сделал ее первый туалет. Он побрился, с «сабля». И во время проведения этой опасной операции, он повторил мягко предложения, всегда то же самое:-Каковы эти старые носки, которые сушат, говорит герцогиня старых запасов...Загадочные слова, которые объясняются, как только мы знали, что папа в молодости имел дефект произношения, который он был избавиться от, вмятина от упрямый, вновь demosthene1 упражнения.Вероятно, из-за этого, знаменитый греческий оратор был его хозяин и его Бог... «Когда вы сталкиваетесь с трудностями, он используется для задания, просто скажу вам: что Демосфен будет делать, если бы он на моем месте?...»Тем временем мама был снят, и мы принимаем все три наших маленьких завтрак - хлеб, масло и черный кофе - в столовой.– “... Парижский регион. -Красивая, но тяжелые с пассажиров облака времени. Максимальная температура выше 25 °... "nasillait радио...И мама, поэт, добавил:-Облака являются прекрасным, сегодня утром.Папа, практические, затем заключил:-Вы правы, я возьму мой зонтик.Потом церемония точное время.-«Четвертой сверху», объявил о радио...Мой отец, который имел глаз на его часы и другой на циферблате часов, поместите их в то время как. Тогда только, он согласился сидеть и механически опускают его обед Хотя просматривая газеты. Новая политика был подарок, каждое утро, чтобы заполнить живой горечь:-Есть негодяи, которые я бы радость, чтобы посадить в тюрьму, означает это, что мы шепотом.-Вы совершенно правы,-сказал я.-Желаю! сказал Папа, поражен. На этот раз мы согласны.Это не так, конечно. Мы говорим не о же негодяи, вот и все. Папа был бывший анархист, стать консервативной в ловле в 50. И я, вероятно, будущего консерваторов, которые думали, я был анархистом, потому что я был двадцать три года и пока зло в печень. Что касается Ma¬man его взгляды были очень личный. Из indiffe¬rence olym¬pienne классовой борьбы и будущее демократии она голосование за кандидатов, которые произвели на него самое лучшее впечатление. Цвет их глаз был более важным, чем их программа beau¬coup.МАМА ненавидела, что мы говорим о политике на завтрак.-Служить вам, держите, это будет лучше! Она грохотали.Но это была она, который служил нам. Он был такой cais¬siere кофе, выдавали тост, наблюдал, сахар, сливочное масло и мой способ питания.-Роберт, стоять справа, сказал мне.Или:-Ваш бедный брат его, бросил сам на сахар как бедность в мире.Мой бедный брат!... Ах! Это было не ou¬ ou¬blier, мой брат Paul, умер для меня в возрасте четырех лет. Но папа поели. Он сложил свою салфетку, под его левую руку его портфель, кожа, поднял его на борту проката черной шляпе на голове... Ему и мне поцелуй мамы, каждый по одной щеке и мы отъездом его Сент-Бев в Auteuil2 меня для кабинета Терпин, бульвар Hauss¬mann, недалеко от Сен-Lazare3.Затем мама пошла на его рабочий стол и погрузился в его переводы. Время от времени она воспроизводится предложение вслух.И после John Paul Chanois и Марсель Эме. Папа, мама, хорошо и меня1 Демосфен (384-322 до н.э.) был athe¬nien государственный деятель, один из величайших ораторов. Свои проблемы elo¬cution принесла ему прозвище «Барни», который говорит легенда, con¬trai¬gnit, обучение, чтобы поговорить с галькой в его рот.2 Auteuil - район Париж3 Сен Лазар - Париж

Результаты (русский) 2:

Каждое утро Каждое утро в 7:00 тревоги Папа был слышен звон его немного grelottante.Papa открыл один глаз, потом другой, потянулся, зевнул, поцеловал маму в щеку, розы ошеломляет мало, держа в одной руке пижамные штаны, и врезался в стену моей комнаты. - Это 7:00! воскликнул он. Как если бы я не догадался! .. Он ждал несколько минут, в течение которых я мучительно émergeais SOM-Мей. Затем он снова закричал через дверь: - Вы слышали, Роберт? - Я слышал это, увы! - Там! Я ответил. . И на спуске кровати мои тапочки, я ра clais на пол, чтобы сделать вид, что я должен был встать. - Наконец-то! Папа сказал, что, с облегчением. Он возвращался к своей тумбочке, там взял участок "солонины штукатурки," он тщательно шие приложение на своем мизинце ноги. Это attei¬gnait то под кроватью две ее маленькие гантели и начал дыхательных движений ! - А ... Два ... Один ... Два ... Один Он замолчал, чтобы кричать мне: - Так вот .. Я тебя не слышу! четверть часа семейный фитнес был одним из его хороших моментов дня. Я поспешил, до сих пор лежит, вдохновлять и истекает с сильфонным шума подделать, можно было услышать через дверь - Мм ... Уф! Мм ... .. Тьфу! ... - Не так быстро, не так быстро! Папа тогда протест форма, но можно было догадаться голос, что он был в восторге. Затем мы использовали раковину в бесконечных рядов. Папа моет в первую очередь. Он побрился с "шашкой". И пока он вел эту опасную операцию, он повторил тихо фраза, всегда тот же: - Это те, старые носки сушки сказал герцогиня старых запасов ... загадочными текстами, которые были из-за приезда мы знали, что папа был в молодости дефект речи, он избавился вмятина напряженных упражнений, Обновлено от Démosthène1. Возможно из-за этого, известный греческий оратор был хозяин и бог ... "Когда вы сталкиваетесь с проблемой, он имел привычку заявив, скажу вам просто: Демосфен, если бы он был на моем месте ..." Между тем, мама поднялась, и мы использовали все три кубика наш маленький обед - хлеб, масло и черный кофе - в столовой. - "... Регион Парижа. - Время красивая, но тяжелая с прохождением облака. Максимальная температура выше 25 ° ... "nasillait радио ... И мама, поэт, добавлено: -. облаках замечательно утром папа, практика, то сделал вывод: - Вы правы, я возьму зонтик. Потом точное время церемонии. - "В четвертом сверху", объявила о радио ... Мой отец, который был один глаз на его часы и другой на циферблате часов, ставит их в каждые два часа. Только тогда он согласился, чтобы сидеть и механически опустил хлеб, просматривая газету. Новая политика имел дар каждое утро, заполнить его с радостным горечи - Там негодяи, что я бы радость посадить в тюрьму, мы слышали, как он роптать. - Вы правы, я ответил. - Смотри! Папа сказал, что с удивлением. На этот раз мы согласны. Это не было, конечно, верно. Мы не говорим о тех же мерзавцев, вот и все. Папа был бывший Консервативная стал анархистом ловли пятидесятых годов. И я, наверное, консерватор будущее анархист думал, что я, потому что мне было двадцать три, и не нанести вред печени. Что касается Ma¬man, его мнения были очень личными. В olym¬pienne indiffé¬rence в отношении классовая борьба и будущее демократии, она голосовала за кандидатов, которые дали ему самое лучшее впечатление. Цвет их глаз было beau¬coup для нее важнее, чем их программу. Мама ненавидел, что мы говорим о политике во время завтрака. - Помоги себе сам, смотрите, это будет лучше! ругал она. Но она служила нам. Она сидела, как кофе cais¬sière, распределенные бутерброды, смотрел сахар, сливочное масло, и мой способ питания. - Роберт, стоять прямо, она сказала мне. Или: - нищему брату твоему, это, не бросайте сахар, как бедность в мире. Мой бедный брат! ... Ах! она не позволяет мне ou¬ в ou¬blier, мой брат Павел, который умер в возрасте четырех лет. Но папа поели. Он сложил салфетку помещают под левую руку его портфель Кожаный, поднял голову черную шляпу с проката краю ... Он и я поцеловал Мама, все в щеку, и мы оставили его на Сент-Бев Auteuil2 себе для Терпин фирмы Hauss¬mann бульвара вблизи Санкт-Lazare3. Мама помещается на своем рабочем столе, и погрузился в его переводах. Время от времени, она читала приговор вслух. По Ле Шануа, Жан-Поль и Марсель Эме, папа, мама, добрый и мне 1 Демосфен (384-322 до н. н.э.) человек athé¬nien государства, один из крупнейших аттических ораторов. Его проблемы élo¬cution получил прозвище "заика" дефект, говорит легенда, con¬trai¬gnit на практике говорить с камешками во рту. 2 Отей - район Парижа 3 Сен-Лазар - железнодорожный вокзал в Париже

Результаты (русский) 3:

Каждое утро

каждое утро, в семь часов, будильника и папа был услышать его малых звонка grelottante.папа открыл глаза, затем другой, после того как растянуть, зевнул, поцелуй мама на щека, Роуз сфальсифицированные выборы немного, удерживая одной рукой его верх пижамы днища, и бил на стене моего дома.
- семь часов! Заплакал-it.
Как если я не угадали! ..
Он ждал несколько минут, в течение которых я emergeais болезненно от som-best. И затем он и умолял вновь, через дверь:
- ты, Роберт?
- Я слышал, увы!
- то есть! Отвечая на-i. .
и, достигнув на происхождения в кровать
моя babouche тапочки, i ra clais против обвинителя считаем, что я только что отменены.
- Наконец! Говорит папа, заверил.
Он был его возвращение в ночной столик, патч "мясных ингредиентов гипс", что он вып-празднованием осторожно на его ноги. Она attei¬gnait затем под его кровать два его небольших свободные веса и начал его дыхательные движения:
- ... великан! ... A великан! ... А ...
оно было прервано кричать, я намерен:
- Затем ... Я не слышу тебя!
В четверть часа физической культуры семьи был одним из его моментов.
Я поспешил, всегда слой, вдохновить и закончиться с шума защитного чехла подделать, скорее всего, будут через дверь:
- мм. .. воскресенье! .. ММ ... вчера! ...
- не столь быстро, но это не совсем так! протестовавших затем папа, для формы, но мы не принимаю его голос, он был рад.
Мы тогда в раковину, в бесконечной очереди. Отец был свой туалет первой. Он призывал его с "Sabre". И, хотя он был в этой опасной операции, он повторил на середине голос приговор, всегда то же:
- это старые носки, сухой, что княгиня старого нагрузку ...
слова, расплывчатый характер,Как указано в том смысле, что мы знали, что папа был в молодости неисправности произношения, в котором он списал в силу энергичные упражнения, Demosthene1.
без сомнения из-за этого знаменитого греческого сказал он главный и его Бог ... "Когда вы столкнулись с трудностями, имел обыкновение, в котором вы можете сказать просто:Demosthenes что было бы если бы он был на моем месте? ... "
между времени, MOM был отменен, и считаю, что все три наших малых и подают легкий обед - хлеба, сливочное масло, черный кофе - в столовой.
- " ... Парижского региона. - Хорошо, но тяжелых с "облака" пассажиров. Максимальная температура выше 25° ... " nasillait радио ...
и MOM, поэт, добавил:
- "Облака" - это прекрасный, сегодня утром.
Папа, практике, а затем пришел к выводу:
- ты причине, я меня зонтик.
затем в церемонии открытия точное время.
- "четвертой", объявил о радио ...
моего отца, который был один глаз на его смотреть и на набор маятника, часа каждые два. Только после этого он согласился сесть за стол переговоров,И монотонных напоминающих его тосты при изучении газеты. ветровому новая политика имела дар, каждое утро, с радостной горечи:
- дросс, я бы с радостью их в тюрьму, слышать - мы поговаривать.
- Ты а также причине реагирует на-i.
- Хочу! Папа говорит, удивление. На этот раз мы с этим согласны.
Это было не так,Конечно. Мы не говорим о том же здесь творится, вот и все. Папа стал бывший анархистов в консервативной, взявшись за сглаженной. И я, без сомнения является одной из будущих консервативных которыми я анархистов потому, что я уже двадцать три года, и по-прежнему не повреждения печени. В Ма¬man, мнения были очень личное.A indiffe¬добавить комментарий затем начнется¬pienne в том, что касается борьбы классов и в будущем демократии, было голосование за кандидатов о том, что он сделал лучший впечатление. Цвет их глаз, бо¬государственного переворота более важное значение того, чтобы их программы.
Мама ненавидит что мы говорим о политике на завтрак.
- Используйте вы, удержание, он будет лучше! Быстро подтянул крепления фланца-it.
Но она была она, служил нам. Она имени, такой СЦАИ¬siere кофе, распространении тосты, сахар, сливочное масло, и мой способ питаться.
- Роберт, хотели бы - ты права, мне-it.
или а также:
- твоего брата, ему, не будет подаваться не на сахар, нищеты на планете.
моей бедной Фрере! ... Ah! Она не позволяют мне к подразделению грузоотправитель должен подразделение¬blier, мой брат Павел,Умер в возрасте до четырех лет.
Но папа, закончили прием пищи. Она присоединяется его салфеткой, расположенный под его рычаг, левая его полотенце в кожевенной, поднятом на голове его black red hat с рулон ... он и я поклонился и мама, а играет, и мы не были, его за my booking для Auteuil2, мне для кабинета Дик Турпин. Отличный, бульвар Hauss¬Иванова, недалеко от вокзала Сен Лазар 3.
Мама была затем на его письменный стол, и был погружен в свои переводы. Время от времени она будет перечитать предложение вслух. ветровому после Павла в Chanois и Марсель Ayme,
Папа, мама и Я

1 Demosthenes (384-322 av. J. -C. ) a man государство-ана¬зи Ниена, одного из величайших ораторов чердака. Его проблемы Elo¬стве заслужили прозвище "begue", по умолчанию, которое,По легенде, con¬государственных учреждений¬gnit на поезде в разговор с камнями в полости рта.
2 Ла Дефанс - в районе Парижа
3 Сен Лазар - на железнодорожной станции в Париже